Кроме того, доктрина "случайных мутаций" поддерживала представления о "действующей слепо и случайно Природе", распространённые тогда (в конце XIX — начале XX вв.) среди материалистической и атеистической части западной и российской интеллигенции. Её основные адепты — Мёллер, Морган, Кольцов и др. — были последовательными атеистами. (Таким образом, само возникновение этой доктрины, как бы в противоречии с ней самой, было неслучайно, а обусловлено влиянием внешней среды).
Как и доктрина "неизменной зародышевой плазмы", доктрина "случайных мутаций" получила распространение не только среди биологов, но и в более широких кругах; точно так же её сторонники игнорировали противоречия и критические аргументы; и вполне аналогичным образом на её оппонентов в дискуссиях навешивались ярлыки "обскурантов", "мракобесов", "реакционеров", "врагов прогресса" — что дополнительно свидетельствовало об её идеологическом, а не научном характере.
Мировоззренческая ориентация мичуринцев. Представления мичуринской биологии о влиянии внешней среды/условий жизни на наследственность отвергали "неизменное и наследственное" деление народов и социальных групп на "элиту" и "прирождённых рабов". Если какие-то социальные группы имели в чём-то неблагоприятную наследственность, вызванную условиями их жизни, то, изменив эти условия жизни, наследственность можно было бы улучшить. И обратно, "элита", при длительном пребывании в плохой среде, или в результате собственных поступков, или по каким-то иным причинам-внешним воздействиям могла, через некоторое время, превратиться в наследственных выродков. (Впрочем, мичуринская биология и самым последним из них оставляла шанс вернуть себе, или хотя бы своим потомкам, человеческий облик).
Положения мичуринской биологии о направленности изменений наследственности больше согласовывались с религиозными и телеологическими воззрениями, чем с атеизмом и материализмом. Идея направленных изменений коррелировала скорее с представлением о Боге, целенаправленно создавшем мир, чем с образом "действующей слепо и случайно" Природы. Мало того, это положение подрывало ключевую для атеистического мировоззрения концепцию "ненаправленной эволюции живой природы" и ряд тезисов дарвинизма.
Если многие видные вейсманисты были последовательными атеистами, то во взглядах Т. Д. Лысенко, несмотря на материалистическую форму их изложения, обнаруживалось влияние православного богословия. В этом отношении показательны воспоминания биолога К. Уэддингтона о его встречах с Т. Д. Лысенко: "<Лысенко сказал:> "ни-что не заслуживает названия истинной науки, если оно не демонстрирует великого, лежащего в основе Вселенной, порядка вообще". Он фактически не говорил, что любая научная гипотеза должна согласовываться с волей Бога, но мне показалось, что нечто, очень похожее на это, скрывается в его невысказанных мыслях… До встречи с ним, я принимал на веру, что положенной им в основу философией является весьма неподатливый диалектический материализм Маркса. Сейчас, однако, я полагаю, что его философия имеет весьма сильный привкус православного русского богословия, только без Бога".
Противники мичуринской биологии не без оснований жаловались, что из-за её распространения в СССР возникли "трудности в антирелигиозной пропаганде" ("письмо трёхсот" в ЦК КПСС, 1955 г.), а в результате её преподавания у советских людей "целенаправленно <?! — Н. О. > формировалось искажённое, антиматериалистическое <подчёркнуто мной — Н. О> мировоззрение" (академик В. Струнников, профессор А. Шамин, 1989 г.).
Хотя представления мичуринцев о возможности направленного изменения наследственности путём изменения условий жизни коррелировали с тогдашним советским проектом социалистического общества, однако их, в отличие от вейсманистских доктрин "неизменной наследственной плазмы" и "случайных мутаций", нельзя было считать идеологически заказанными. Во-первых, они имели экспериментальные подтверждения и научные обоснования. Во-вторых, сходные положения выдвигались и ранее (Дарвин, Бербанк, Мичурин).
Наука и общество. Между многими мичуринцами и вейсманистами имелись расхождения и во взглядах на роль науки в обществе.
Т. Д. Лысенко в выступлениях в печати и на дискуссиях постоянно подчёркивал необходимость быстрого внедрения достижений науки в производство; поворота биологии от изучения "академических" вопросов к решению задач сельского хозяйства; приоритетного развития таких биологических теорий, которые имели прямой выход на практические проблемы селекции и агротехники.
......"Лучше меньше знать, но знать то, что необходимо практике, как на сегодняшний день, так и на будущее"
..."Нельзя труды исследователей оценивать просто по количеству исписанной бумаги"
"Значимость задания для социалистического производства и темпы выполнения этого задания в производстве — вот единственно правильная оценка научной продуктивности"
Лысенко также настаивал на популяризации и пропаганде достижений науки, приобщении к научной работе широких народных масс. К своим агротехническим экспериментам он подключал крестьян — устраивал в колхозах хаты-лаборатории, где те могли знакомиться с новыми открытиями в агротехнике и сами ставить опыты.