Академик Трофим Денисович Лысенко - Страница 39


К оглавлению

39

Практически единственным исключением стала позиция Н. П. Дубинина, признавшего, в дискуссии 1939 года, что результаты прививок могут сказаться на семенном потомстве растений: "Сейчас в генетике развивается имеющий важнейшее значение раздел, посвященный влиянию прививок, и, более того, даже доказан переход этого влияния на потомство". Однако и он, несколько непоследовательно, заявил затем, что вегетативная гибридизация не может иметь направленный характер.

Таким образом, по ключевому вопросу расхождений обе стороны, несмотря на предъявленные в ходе дискуссий аргументы и экспериментальные данные, остались на исходных позициях.

Методологические различия

Мичуринское и вейсманистское направления в биологии различались не только научными принципами, но и методологией.

В науке известны два метода: синтез и анализ. Первый создаёт новые законы из набора экспериментов; синтезирует из отдельных частей единые структуры, целостные системы. Второй разбивает системы на отдельные элементы; выделяет подсистемы из систем, редуцирует систему к её частям. В научной работе эти методы применяются, как правило, совместно; взаимодействуя и дополняя, а также борясь друг с другом — примерное как инь и ян в китайской концепции дао. Научные работники нередко имеют склонности или способности к какому-то одному из этих методов, применяя его в своей работе чаще, чем другой.

Мичуринцы предпочитали синтетический и системный подход: они рассматривали живые организмы, их "наследственную основу" и внешнюю среду как единые системы; законы же, действующие в мире живого, считали биологическими, не сводимыми к физическому или химическому уровню. Формальные генетики, наоборот, придерживались аналитического и редукционистского подхода. В дискуссиях аргументы мичуринцев были больше общесистемными и холистическими; они не считали важным построение физико-химических моделей наследственности, акцентируя внимание на изучении биологических законов. Аргументы вейсманистов были больше аналитическими, объяснявшими отдельные опыты, но придававшими меньшее значение их увязыванию в единую картину мира. Мичуринцы неохотно и только в общих чертах отвечали на "аналитический" вопрос: каков физико-химический механизм наследственности и изменчивости? Вейсманисты старались избегать "синтетического" вопроса: как объяснить быструю приспособляемость живых организмов к изменениям внешней среды? ответ на который требовался для построения связной картины мира.

Системность и синтетичность подхода мичуринцев сказывалась и на ориентации их практической работы — они гораздо больше, чем формальные генетики, интересовались экологическими, "согласованными с Природой", методами повышения урожайности или борьбы с вредителями и сорнякам в сельском хозяйстве. Яркими примерами различия практических результатов, даваемых мичуринским и формальным направлениями в биологии, являлись новые сорта плодовых деревьев, выведенные Мичуриным, или пшениц, выведенные школой Лысенко, с одной стороны, и полиплоидные формы растений, полученные вейсманистами с помощью колхицина, с другой стороны. Применение яда колхицина для создания новых форм растений, вполне допустимое в рамках "формального" подхода к науке, для мичуринцев представлялось неприемлемым извращением.

Мировоззренческий конфликт

Идеологическая подоплёка вейсманизма. Основная доктрина Вейсмана — существование некоторого вещества наследственности, "зародышевой плазмы", неизменного и независимого от любых воздействий внешней среды — не имела в его время экспериментальных обоснований и носила чисто умозрительный характер. Вместе с тем, эта доктрина быстро распространилась среди научной общественности; стала пропагандироваться в популярных изданиях. Далее, эта доктрина, вскоре после её возникновения, начала использоваться в качестве "научного" обоснования представлений о неизменном и наследственном превосходстве одних народов (или социальных групп) над другими и для обоснования евгенических проектов. Больше того, эта доктрина как раз и появилась следом за зарождением евгеники и активизацией в конце XIX века в Европе расистских идеологий.

Все эти обстоятельства позволяют предположить, что доктрина "неизменной зародышевой плазмы" была не научной, а идеологической, призванной обосновать, в наукообразной форме, утверждения о "неизменном и наследственном" превосходстве одних народов над другими. Идеологическая подоплёка доктрины Вейсмана объясняет и её быстрое распространение, обусловленное поддержкой заинтересованных влиятельных группировок; и игнорирование её сторонниками противоречий с экспериментальными данными, характерное для столкновения предвзятых идеологизированных мнений с реальностью; и активное применение в отношении её критиков вненаучных приёмов (в частности, навешивание ярлыков "обскуранты", "ретрограды", "враги прогресса",), обычного для идеологической борьбы.

Вейсман и лично поддерживал евгенику: в 1905 году он вошёл в "Общество расовой гигиены", основанное в Мюнхене А. Плётцем. Однако из этого обстоятельства не следует делать поспешных выводов: расовую гигиену и евгенику практиковали и в гитлеровской Германии — с последствиями для немецкого народа, прямо противоположными заявленным целям.

Ещё одна важная доктрина вейсманизма, "случайность мутаций", по сути, являлась модификацией доктрины о "неизменной зародышевой плазме", призванной отвергнуть возможность определённого изменения наследственности под влиянием внешней среды и тем самым сохранить основную идеологическую суть вейсманизма.

39