Академик Трофим Денисович Лысенко - Страница 42

...

"Только та теория, которая помогает в практическом решении взятых или порученных заданий, приобретает право на научный авторитет"

...

"Оценивая правильность той или иной теории, важно установить, в какой мере данная теория помогает практической работе"

Далее, собственные практические работы и теоретические исследования лидеров вейсманистов в СССР мало что дали в 1930-х гг. народному хозяйству страны. Например, основное достижение Н. Вавилова, коллекция семян из разных регионов мира, была очень затратной (более 100 экспедиций в 65 стран), а пользу могла принести лишь в неопределённом будущем. Его труды по центрам происхождения растений и гомологическим рядам также отстояли далеко от текущих неотложных сельскохозяйственных задач. "Работы Вавилова и его последователей каких-либо практических результатов не обещали даже в обозримом будущем, не говоря уже о тогдашнем настоящем" (Бенедиктов). Сходным образом обстояли дела и у других ведущих генетиков СССР вейсманистского направления. Г. Ермаков, директор Всесоюзного института животноводства, выступая на дискуссии 1936 года, говорил: "Академик А. С. Серебровский… работая в Институте животноводства, написал книгу "Гибридизация животных как наука". Если бы зоотехник попробовал поискать в этой книге что-нибудь для себя полезное, то кроме таких вещей, как нужно спроектировать клюв у утки, и рассуждений о том, нужен ли вообще утке клюв, он там ничего не нашёл бы". "Доклады Н. Вавилова, А. Серебровского и Г. Мёллера на дискуссии <1936 г.> не указывали путей прямого, быстрого внедрения науки в производство, не содержали новых идей ни в теории, ни в практике" (Дубинин).

Эту оторванность теоретических работ своих научных оппонентов от практики неоднократно отмечал и критиковал Т. Д. Лысенко.

Наконец, Н. Вавилов и А. Серебровский, как руководители сельскохозяйственной науки начала 1930-х гг., допустили серьёзные просчёты при планировании работ, дали нереальные и оставшиеся невыполненными обещания. По оценке Н. П. Дубинина, обещания Вавилова — Серебровского на пятилетку 1932-37 гг. по выведению новых сортов были "полностью провалены". "НИ. Вавилов и А. С. Серебровский допустили серьёзные просчёты в планировании научно-производственных работ по генетике… общенаучные задачи, для решения которых требовались десятилетия, были представлены как задачи, которые можно решить в пятилетку… А. С. Серебровский включил в план даже такие совершенно нереальные проблемы как "получение мутаций типа полиплодии у домашних животных"" (Дубинин). М. А. Ольшанский говорил: "Пятилетний план генетических исследований, принятый тогда <1932 г.> конференцией <Всесоюзной конференцией по планированию генетико-селекционных исследований> не выполнен даже на долю процента, и не выполнен потому, что преподанные <тогдашней> генетикой пути исследований оказались недейственными".

В июне 1935 г. Н. Вавилов покинул пост президента ВАСХНИЛ.

С другой стороны, Т. Д. Лысенко не только подчёркивал в своих выступлениях необходимость быстрого внедрения достижений науки в производство, не только критиковал своих научных оппонентов за отстранённость их работ от неотложных практических нужд сельского хозяйства, но и сам провел много "толковых", по выражению Н. П. Дубинина, агротехнических решений. Равным образом и теоретические исследования Лысенко, его работы по развитию мичуринской биологии, были ориентированы на получение результатов, нужных сельскому хозяйству. Нарком (позже министр) сельского хозяйства СССР И. А. Бенедиктов отмечал: "Научные исследования, проводившиеся Лысенко и его сторонниками, были чётко нацелены на реальную отдачу и в ряде случаев уже приносили осязаемый практический эффект. Я имею в виду, как повышение урожайности, так и внедрение новых, более перспективных сельскохозяйственных культур".

В целом, теоретические исследования и практические работы мичуринцев оказались гораздо ближе к тогдашним требованиям заказчи-ка-государства, чем работы вейсманистов, которые, вдобавок, были скомпрометированы провалом своих планов и обещаний.

Вненаучные приёмы дискуссий

Существенные расхождения мичуринцев и вейсманистов не только по научным, но и по мировоззренческим вопросам; конкуренция за приоритетность направлений и финансирование программ имели следствием применение в ходе борьбы между ними разных вненаучных приёмов: искажения взглядов оппонентов; игнорирования "неподходящих" экспериментальных данных; применения марксистской риторики; навешивания идеологических ярлыков; доносов и кляуз в парт-органы; групповщину и клановость.

Марксистская риторика. Критика научных теорий со ссылкой на их противоречие "трудам Маркса — Энгельса — Ленина" являлась в Советской России 1920-30-х гг. и позже формой давления на оппонентов, которых, потеряй они бдительность, можно было бы обвинить в идеологических "преступлениях". Марксистской фразеологией особенно злоупотребляли профессиональные революционеры, которых после 1917 года оказалось немало среди научных администраторов, в том числе в биологии. Вот, например, стиль Агола, редактора "Успехов современной биологии": "Наш журнал, всемерно используя опыт буржуазной биологии, её методы научно-исследовательской работы, её фактические успехи, тем не менее, ставит своей задачей беспощадно разоблачать её классовую сущность… Журнал будет стоять на страже генеральной линии партии, будет бороться против идеалистических извращений биологии, против механицизма и меньшевиствующего идеализма, против вульгаризаторства и упрощенчества, за внедрение марксистско-ленинской методологии в научно-исследовательскую работу". Большинство мичуринцев, "крестьян от сохи", как их называли противники, конечно, не могло сравниться в жонглировании марксистской фразеологией с профессиональными бойцами идеологического фронта. Во всяком случае, вначале. Позже они научились отвечать "верным марксистам-ленинцам" на их же языке.